Читать книгу - "День, когда я научился жить  - Лоран Гунель"

Туман над заливом Сан-Франциско начал рассеиваться, и вдалеке в синем ореоле вдруг показался остров Алькатрас. Теплый ветер был пропитан запахом моря, и с пришвартованных парусников доносилось постукивание фалов на мачтах. Джонатан дышал полной грудью. Он любил эти минуты раннего утра, когда утренний туман исчезал, как по волшебству, уступая место сияющему солнцу, невероятному еще несколько секунд назад.

Он довольно редко выходил по воскресеньям на набережную: на его вкус, там было слишком много туристов. Но сегодня его туда потянуло, словно против воли. Он и вправду ненавидел воскресенья, когда жесткий закон «раз в две недели» оставлял его в полном одиночестве, без дочери. Однако теперь он обзавелся привычкой изредка выходить на Санди-стритс, Воcкресные улицы, которые по выходным становились пешеходными и где царили гуляющие или велосипедисты.

Утро началось с утомительного занятия: пришлось вручную выполоть все сорняки на лужайке за домом и попрыскать сульфатом железа лужайку со стороны улицы, чтобы извести мох.

Вокруг него по дамбе весело сновала гуляющая публика. Заливаясь веселым смехом, носились дети, на бегу слизывая крупные капли подтаявшего мороженого, бегущие вниз по вафельным рожкам. В йодистый запах морского бриза то здесь, то там вклинивались аппетитные нотки горячих оладий и пирожков, долетавшие из соседних лавочек. Людские голоса сливались в веселый гул.

Ясное дело, толпа вынесла его к Пирсу-39, откуда было видно развалившихся на рукотворных плавучих островках-понтонах морских котиков. Он уже тысячу раз их видел, но все равно, проходя мимо, не мог отказать себе в удовольствии взглянуть еще раз. Их блестящие туши были словно приклеены друг к другу, как и вспотевшие тела туристов, толпившихся у балюстрады, чтобы их получше разглядеть. Котики при этом сохраняли полное равнодушие к лихорадочному любопытству толпы.

И всякий раз Джонатан спрашивал себя, кто будет отвечать, если ограда не выдержит натиска и любопытные окажутся в студеной воде Тихого океана? Те, кто изготовил балюстраду? Те, кто ее поставил? Или руководство Пирса-39, которое сделало из причала торгово-развлекательный комплекс, куда стекались тысячные толпы? С тех пор как он стал продавать страховые полисы местным коммерсантам, такие вопросы постоянно засоряли его мозг. Это уже походило на профессиональную деформацию психики.

Он шел вдоль набережной, и его то и дело с шорохом обгоняли ребята на роликах. Посверкивая медью инструментов, маленький джаз играл привычные мелодии Сиднея Беше. Чуть поодаль, нервно хлопая себя по карманам, стоял какой-то человек лет шестидесяти.

– Его нет на месте! – приговаривал он. – Его нет!

– Кого нет? – спросила женщина в больших очках, стоявшая рядом. – Ты о чем?

– Бумажника нет! Исчез!

– Ты, должно быть, оставил его в отеле. Ты в такой момент забываешь обо всем…

– Да нет… Он был при мне… Я уверен… Я… А! Вот он! В заднем кармане, – сказал он, хлопнув себя по левому бедру.

– Ты теряешь голову, дружок…

Джонатан с нежностью смотрел на пожилую пару. Маловероятно, что когда-нибудь и у него с кем-то будут такие отношения.

Они с Анжелой прожили вместе семь лет. И когда она от него ушла, по недоразумению обвинив его в измене, он испытал настоящее потрясение: депрессию, одиночество, острую тоску по ней.

От этих мыслей его отвлек велосипедный звонок. Автомобили с улиц прогнали, и теперь шоссе перешло во владение пешеходов и веселых велосипедистов. Трехцветные фонари светофоров капитулировали, мигая где-то бесконечно далеко. Толпа тем временем все густела, запруживая улицы и разнося хорошее настроение во все уголки города.

Время от времени Джонатан поглядывал на мобильник, чтобы не пропустить письмо или эсэмэску. Коммерсанты и по воскресеньям занимались своими делами и вполне могли прислать запрос. Хотя эти контакты порядком ему докучали, они все-таки смягчали горестное чувство одиночества. Если голова чем-то занята – это лучший способ отключиться от своих проблем, говорил себе Джонатан. За неимением счастья есть дело.

Он шел себе и шел, но вдруг его внимание привлекло особенно оживленное скопление людей. Оказалось, что толпу зрителей собрала вокруг себя танцовщица, плясавшая под ритмичную музыку, усиленную звуковыми колонками, а вместе с ней танцевала еще добрая сотня зевак.

– Талантливая девочка, правда? – шепнула ему пожилая дама в широкополой розовой шляпе. – Это Бабетта, француженка. Она приходит сюда по выходным, когда на улицах нет автомобилей, и с каждым разом собирает вокруг себя все больше народу. Какая энергия…

У Джонатана по материнской линии тоже были французские корни. Он родился в Бургундии и часть детства провел в Клюни. Его отец, чистокровный калифорниец, работая в одном очень известном бургундском замке, постигал основы виноделия. Там он и познакомился с той, что стала его женой. А через несколько лет семейство обосновалось в графстве Монтерей к югу от Сан-Франциско, где взялось за восстановление погибающих виноградников. Десять лет трудов позволили им поправить дела и создать вино, которое обрело известную популярность. А потом в один из мартовских дней пришел торнадо и полностью уничтожил все виноградники. Плохо застрахованное дело было обречено на банкротство. После этого отец так и не смог оправиться.